Д.А.: Очень интересно, я вот думаю про эту конструкцию взаимного самоотречения как про первичный акт возникновения по сути политических отношений. У этих сил возникает какое-то сообщество, обеспеченное этим взаимным отречением. Как я понимаю, это взаимное самоотречение? В каждой из частей должно случится откровение имманентного разума, к которому она причастна, в том смысле, что она причастна целому. Примерно так Спиноза описывает библейские откровения: Моисею открылись законы, подобающие еврейскому народу в его историческое время,т.е. имманентные принципы еврейского народа в его исторической конкретности.
У меня почему-то возникла сейчас аналогия, что в принципе западная цивилизация последних десятилетий методически совершила акт отречения от претензий на то, что ею заканчивается история духа. Всякие postcolonial studies — это в некотором роде завершение этого процесса отречения цивилизации от претензий на то, что она не просто особенная, но всеобщая.
П.Р.: Аналогия понятна, но мне кажется, она сбивает вот в каком отношении: ситуация с постколониальными дебатами такова, что в ней изначально задействованы асимметричные контрагенты. Т.е. понятно, что отказ кровавого победителя от того, чтобы пользоваться плодами своих злодеяний — это не такой отказ, как в ситуации, где стороны равномощны и отказ происходит как взаимный.
А.В.: И одновременный… потому что отказ должен произойти сразу и очень важно, что все должны бросить оружие в один миг. Поэтому, мне кажется, там тема времени возникает.
П.Р: Возможность времени как телеологически устроенного возникает именно благодаря этому совместному отказу. Т.е. время первичной вечности — это вот этот вот патологический цикл, психопатический круг.
Д.А.: Все-таки вставлю в дополнение к моему примеру: тут очень важен язык, который избирается… потому что когда мы говорим «кровавый победитель стоит на костях и надевает крестик», это же, как бы сказал Спиноза, неадекватные идеи. Есть какая-то ситуация: несколько цивилизаций, они сталкиваются между собой. И одна из них создает себе видимость, что она всех покорила. Это не значит, что она действительно всех покорила, всегда что-то ускользает из-под ее влияния. Но для нее акт самоотречения возможен только через отказ от этой видимости. Т.е. она не может разубедить себя в том, что она доминирующая, но она может произвести имманентную критику разума, обнаружить в себе свою ограниченность и глупость.
П.Р.: Надо подумать… интуитивно мне кажется, что здесь есть какая-то ловушка. Шеллинговская модель строится на том, что это притязание быть подлинно сущим в равной мощи, в равной степени представлено, вся критика европоцентризма строится на том, что экспансионистское притязание есть только у европейцев. Другие цивилизационные принципы просто не строятся на этой идее овладения всем на свете: природой, структурой и так далее. Не знаю, насколько эти вещи можно соотносить. (...)
Наверное, политическое прочтение возможно, об этом нужно подумать.