История начинается с изобретения письменности. В том смысле, что предшествующая этому "событию" эпоха человеческой культуры называется "доисторической". Памятники первых цивилизаций в этом отношении интересны тем, что созданы человеком, только-только "вышедшим из первобытного состояния", но уже позволяют что-то узнать о его мировоззрении и лучше понимать те археологические находки, которые он после себя оставил. Этим они отличаются, например, от монументальных сооружений докерамического неолита, в которых появляется уже достаточно много изображений, очевидно, сложная система образов, но никакой опоры в виде текста для интерпретации этого материала нет — поэтому исследователи остаются в рамках гипотез. Как мы привыкли думать, когда появляется письменность, а значит, и тексты, они могут нам помочь объяснить такого рода памятники, проникнуть в мифологические представления и религиозные практики соответствующих культур.

От цивилизации Древнего Египта дошли достаточно объемные и связные тексты, касающиеся религиозных мифологических представлений. Характерный и часто упоминаемый пример — «Книга Небесной Коровы», записанная в нескольких царских гробницах Нового Царства. В ней рассказывается о том, как люди взбунтовались против состарившегося бога Ра, что закончилось их частичным истреблением, разделением мира людей и богов, земли и неба. Но тексты такого рода относительно поздние (по египетским меркам): периода Нового Царства и далее. Традиция сакральной литературы более ранних эпох для нас, выросших в основном на популярных переложениях греческих мифов, выглядит гораздо более непривычно. Этим, мне кажется, и интересна египетская культура — она позволяет, а в какой-то степени и заставляет нас заглянуть в тот зазор, что существует между дописьменной и уже сугубо письменной культурой, наполненной объемными текстами, действительно что-то нам объясняющими.

Мы обратимся к эпохе Древнего Царства, поговорим о том, какого рода тексты от нее сохранились, как они взаимодействуют (или не взаимодействуют) с изображениями. Хотя мы привыкли к идее, что, появляясь с письменностью, тексты сразу "многое проясняют", эти древние памятники, на первый взгляд, не так много говорят.

Наша встреча называется «Между иероглифом и изображением». Иероглифы на стенах или колоннах храмов, наверняка, для многих — одна из первых ассоциаций и с Египтом, и с древностью вообще. К вопросу о том, как древнеегипетская иероглифическая письменность помогает (и помогает ли) нам интерпретировать египетские изображения и монументы, мы и обратимся.

Например, "Тексты Пирамид", записанные в царских гробницах около 2300 г. до н.э., — самый ранний пространный письменный текст человечества. Они воспроизводят загадочные ритуальные реплики и совершенно не рассказывают мифов. Скорее, как говорят исследователи, они к ним апеллируют: писцы или жрецы, которые составляли эти тексты, прекрасно знали множество разных историй, но в момент, когда они писали читаемый нами теперь текст, у них не было задачи эти истории рассказать. Никто их не спрашивал: "Расскажи мне историю возникновения этого мира". Они использовали это знание для того, чтобы определенным образом "исправить мир", который пошатнулся после смерти сакрального правителя, фараона, который ежедневно обеспечивал связь между людьми и богами, землей и небом.

Определенные задачи были и перед текстами, которые сопровождали погребение вельмож. Изначально, чтобы жертвы пошли именно тому человеку, которому предназначались, нужно было изображение снабдить именем, "подписать". Причем это усовершенствование, инновация: если раньше в гробницах мы видим огромные хранилища, в которых складывались реальные жертвоприношения, множество сосудов, то развитие практик, отчасти дублирующих этот процесс, отчасти его заменяющих, посредством слова, символического подношения, экономит ресурсы. Такого рода тексты: списки масел, тканей, различных видов мяса, хлеба — насколько они могут нам что-то объяснить? Наверное, не так много, как нам хотелось бы, но они показывают аспекты земной и загробной жизни египтян.

К концу Древнего Царства, т.е. третьего тысячелетия до н.э., появляются более объемные "светские" тексты, более активно используемые современными историками — так называемые автобиографии египетских вельмож, которые, в сущности, являются расширенным именем. Они включают имя персонажа, его титулы и свершения на службе, которые привели его к статусу владельца гробницы, который мы до сих пор наблюдаем, читая эти тексты. Это, наверное, одни из самых объясняющих текстов, по крайней мере, с нашей современной точки зрения.

В этих двух сферах бытования ранних текстов происходит взаимодействие между текстом и изображением, которого так не хватало в более ранних памятниках дописьменных традиций. Не только взаимодействие между изображением владельца гробницы и его именем, раскрывающимся с помощью текста, но и между мирами изображения и текста, (как обозначил российский египтолог А.О. Большаков) в целом. Мы можем посмотреть на оформление погребальных комплексов и с этой точки зрения: изначального доминирования изобразительности (в часовнях) и постепенного проникновения текстов. В большей степени это относится к гробницам вельмож. Царские заупокойные храмы сохранились плохо, и потому нам сложнее судить о том, как была оформлена "земная" часть погребения. Появление текстов рядом с саркофагом, в погребальной камере, в подземных пространствах, расположенных максимально близко к покойному, проявило специфику отношения к тексту и изображению: видимо, изначально более "безопасными" (или уместными) для этой сферы считались именно тексты.

Ссылки