Публикуем запись и текст вводной лекции Петра Резвых для участников открытого семинара по переводу «Мировых эпох» Фридриха Шеллинга.

Я не буду начинать совсем от сотворения мира, как было бы положено, но скажу несколько несколько слов о том, чем мы хотим заниматься.

Сначала давайте поговорим про корпус текстов, который вошел в историю немецкой философии XIX века под названием «Die Weltalter». «Мировые эпохи» — такой русский перевод этого названия укоренился еще со времен перевода книги Куно Фишера о Шеллинге. Насколько такой перевод правильный и хороший, можно обсуждать. Немецкое -alter в этом слове — это действительно эпоха в смысле отрезка времени; есть немецкое слово Zeitalter — век, в том смысле, в каком мы говорим о золотом, серебряном, бронзовом веке, т. е. об осмысленном, законченном, обладающем какой-то смысловой целостностью отрезке времени. Но Alter — это также и возраст. Так что с таким же успехом можно было бы перевести это название как «Возраста мира». Поскольку речь в этом сочинении идет в каком-то смысле о биографии абсолютного, биографии первопринципа, то «возраста» — тоже неплохо… Так или иначе, сочинение, известное под этим наименованием имеет сложную, довольно запутанную историю и представляет собой проблему, исследовательскую и содержательную. Это философский проект, над которым Шеллинг работал в течении довольно длительного времени, границы [которого] можно определить очень условно.

Верхняя граница известна совершенно точно: впервые титул «Мировые эпохи» упоминается 15 сентября 1810 года в шеллинговских дневниках, которые были найдены в конце 1980-х гг., а напечатаны в начале 1990-х гг. Когда дневник за 1809-1812 гг. был опубликован, одним из важнейших приобретений, помимо всего прочего, была возможность точно датировать, когда Шеллинг начал работать над этим текстом. В дневнике за 1810 г., где Шеллинг делал всякие технические и бытовые записи (заметки о своих делах, состоянии здоровья, расходах, покупках и т.п.), в числе прочего есть строчка, вписанная его рукой: «Die drei Weltalter in der Nacht» (т.е. «три мировые эпохи в ночи»). То есть ночью он размышлял о них и принял какое-то внутреннее решение посвятить этой теме значительное время. 27 декабря того же года Шеллинг записывает в дневнике: «Die Weltalter endlich angefangen» («наконец начал «Мировые эпохи»). Значит, в декабре он впервые серьезно взялся за работу над ними. 30 января Шеллинг уже обещает издателю, что представит этот текст в ближайшее время. Нижняя хронологическая граница очень размыта, и история работы над текстом довольно запутанная.

Впоследствии в 1820-е гг. он частично использовал этот материал устно, но печатного текста это сочинение так и не породило. Сам этот текст (вернее, не текст, а то, что мы имеем как некоторые следы работы Шеллинга над этим замыслом), в каком-то смысле представляет собой место рождения его позднейших философских проектов. По этому поводу среди исследователей уже очень давно идут большие споры: о ценности и значимости этого переходного периода, о том, в какой мере в нем уже в свернутом виде содержатся или не содержатся те концепции, которые Шеллинг в начале 1830-х гг под титулами «Философия мифологии» и «Философия откровения» обнародовал уже в каких-то масштабных устных высказываниях, то есть в лекционных курсах, которые читал примерно каждые два семестра. Можно сказать, что в каком-то смысле «Мировые эпохи» — это проект, который как бы представляет собой сокровенное ядро шеллинговских философских замыслов в этой второй фазе его развития, следующей за фазой очень активной публичной, организационной, педагогической деятельности, поэтому это действительно текст, который вызывает огромный интерес.

«Мировые эпохи» — это проект, который как бы представляет собой сокровенное ядро шеллинговских философских замыслов в этой второй фазе его развития, следующей за фазой очень активной публичной, организационной, педагогической деятельности, поэтому это действительно текст, который вызывает огромный интерес.

Можно условно обозначить три фазы в истории работы над «Мировыми эпохами».

Первая фаза — попытка «наскоком» одолеть эту гигантскую задачу. В 1810 году впервые упоминается титул «три мировые эпохи», в материалах 1811 года обрисовывается замысел, основное содержание и композиция. Сочинение должно было состоять из трех частей или даже трех томов, они должны были называться «Прошлое», «Настоящее» и «Будущее» («Vergangenheit», «Gegenwart», «Zukunft») и должны были дать в одном, едином повествовании всю историю бытия от его истоков, от домирового прошлого — к эсхатологическому грядущему. Шеллинг начал интенсивно работать: 30 января 1811 года в письме издателю Котте, с которым Шеллинг уже к тому моменту долго сотрудничал (Котта издавал, в частности, пользовавшиеся большим успехом «Лекции о методе академических занятий» и целый ряд других его текстов), он пишет, что готов сдать текст к пасхальной ярмарке, то есть уже весной 1811 года. Но уже 7 июня 1811 в письме к дочери подруги своей умершей жены, Паулине Готтер (которая впоследствии станет его женой) Шеллинг пишет, что работа приобрела затяжной характер: то, что он задумывал, не сбылось, и скорее всего ему придется потратить на работу над трактатом все лето. А 3 августа он пишет тому же издателю Котте, что был полон надежд, что на день святого Михаила текст выйдет, но ничто, в общем, не обещает того, что он будет закончен… но к Пасхе 1812 года текст точно выйдет. При этом он все время сообщает, какой объем он уже написал. Так, в конце 1811 года, зимой, он сообщает, что написал уже 13 печатных листов — довольно приличный объем; это довольно важное свидетельство для реконструкции текстов, с которыми мы будем иметь дело. Но к Пасхе 1812 года появились новые привходящие обстоятельства, частично политического, частично биографического характера. Именно в этот период начинает интенсивно развиваться его переписка с Паулиной Готтер. В связи с растущей взаимной склонностью и симпатией, возникшей из их совместного траура по утраченной Каролине. Летом 1812 года он вступает в новый брак. Это довольно серьезные изменения в укладе жизни, и работу пришлось несколько отодвинуть в сторону.

В ноябре 1812 года появляется новый важный фактор: выходит сочинение Якоби «О божественных вещах», которое в резко-полемическом ключе комментировало последние шеллинговские опубликованные сочинения, в частности, трактат о свободе 1809 г. Якоби был известен своим агрессивным полемическим темпераментом и был довольно авторитетным критиком. Шеллинг вообще не оставлял никакие критические выпады без ответа, а в случае с Якоби речь шла не только о мировоззренческом противостоянии. Якоби, как известно, вышел из спора о пантеизме победителем в несколько сомнительном смысле слова, поскольку в процессе дискуссии главный его оппонент, Моисей Мендельсон, отошел в мир иной — не в последнюю очередь, как говорили тогда, вследствие резкого размежевания со своим оппонентом. Рассказывали, что Мендельсон так торопился обязательно сдать в печать свою книгу «Утренние часы», которая должна была стать ответом на памфлет Якоби, что сам побежал к издателю и понес рукопись пешком через пол-Берлина, попал под дождь, простудился и заболел воспалением легких. Якоби потом ставили в упрек, что он угробил своего оппонента. Кроме того, Якоби занимал достаточно важную должность — он был президентом Баварской академии наук (эту должность через какое-то время займет сам Шеллинг), так что это была борьба еще и в административном плане.

Шеллинг несколько месяцев занимался тем, что писал ответный памфлет, который имел неимоверный эффект и фатальные последствия для репутации Якоби. Как говорят многие историки, это один из самых резких и жестких полемических памфлетов того времени, в общем, на грани или даже почти за гранью дозволенного с точки зрения риторики. Как только Шеллинг сдал трактат против Якоби, «Памятник сочинению Якоби о божественных вещах» (имелся в виду надгробный памятник), он тут же рапортует Котте, что снова взялся за «Мировые эпохи», и обещает к лету 1813 года предоставить законченный текст. По тому, что мы знаем теперь, в XX веке, на основании того, что осталось от этих текстов, к этому времени речь однозначно шла уже не о всех трех частях, а только о законченной первой части. Чем дальше, тем больше и больше работа для него сужается до работы над первой частью, которая называлась «Прошлое». Есть разные гипотезы по этому вопросу. Так, некоторые исследователи, например, Альдо Ланфранкони, считают, что когда Шеллинг задумывал этот трактат, у него был некий черновой набросок того, каким образом в принципе может выглядеть композиция всех трех томов. Но от нее остались только кусочки: мы имеем наброски первой и второй частей, от третьей части не осталось практически ничего, только какие-то маленькие фрагментики. При этом часть материалов по «Мировым эпохам» до сих пор лежит неопубликованной. Судя по всему, Шеллинг сначала имел некий общий замысел, а потом оказалось, что даже одолеть «Прошлое» — это трудная задача, и зимой 1813 года он уже обещает Котте, что будет напечатан первый том из трех. Я забыл сказать, что когда он в 1811 году начал работать над «Мировыми эпохами» и написал первую часть, вот эти тринадцать печатных листов, он предложил начать их печатать, и это было сделано — они уже были пущены в печать, был подготовлен беловик и отдан наборщику, были сделаны гранки. Но когда Шеллинг взял их и решил просмотреть текст, то, увидев его в печатном виде, он остался крайне не удовлетворён и решил, что все нужно переделать. Из тринадцати листов сохранилось двенадцать (мы не знаем, был ли тринадцатый лист и он просто до нас не дошел, или Шеллинг прибавил этот лист).

Зимой 1813 года Шеллинг второй раз предпринимает печать, этот второй оттиск тоже сохранился, но и им он тоже остался недоволен, и стало ясно, что ему необходимо еще дополнительное время, чтобы как-то разобраться с этим материалом.

О целенаправленной работе над второй и третьими частями, видимо, речь уже не шла, она была отодвинута так далеко вперед, так что с издателем это уже не обсуждалось.

Шеллинг сосредоточен и на разработке первой части, и на стремлении дополнить свои спекулятивно-философские исследования опорой на некоторые исторические свидетельства. Для этой цели он начинает параллельно писать другой текст, который мы читали в другом семинаре три-четыре года назад, этот текст называется «О самофракийских божествах». Он должен был появиться как приложение к «Мировым эпохам»: предполагалось, что это будет некое предъявление исторических свидетельств, которые должны были наполнить исторической материей ту спекулятивную конструкцию, которую Шеллинг на философском языке собирался предложить в «Мировых эпохах». Это была очень тяжелая, лихорадочная работа. «О самофракийских божествах» — очень сложный текст, который посвящен интерпретации мифологического материала, где задействован огромный лингвистический инструментарий, прежде всего сравнительная этимология семитских и индоевропейских языков, где комментируются библейские и античные источники, которые должны дать ключи к расшифровке смысла одного из древнейших античных культов — культа кабиров на Самофракии. Печать этого сочинения тоже сопровождалась фатальными обстоятельствами, поскольку подготовить издание было технически очень сложно. Это было парадное сочинение, публичная речь, которая должны была быть устно произнесена ко дню рождения баварского короля и параллельно издана с примечаниями, которые в 2 или в 2,5 раза по объему превышали основной текст. Шеллинг очень заботился о том, чтобы эта книга имела какой-то публичный резонанс, специально поручил напечатать определенное количество экземпляров на разной бумаге, рассылал их важных людям, в общем, заботился о продвижении этого сочинения. Но из-за умопомрачительного количества опечаток, некомпетентности наборщиков и корректоров и т. п. оно, во-первых, не появилось вовремя, чтобы можно было его начать продавать непосредственно после публичного произнесения речи; и, во-вторых, Шеллинг остался недоволен самим изданием и потребовал составить списка опечаток, который составил, кажется двенадцать страниц, т.е. был очень большим. Осенью 1815 года речь о самофракийских божествах вышла в свет с подзаголовком «Первое приложение к «Мировым эпохам» (так сочинение фигурировало даже в каталоге осенней Лейпцигской ярмарки). При этом самих «Мировых эпох еще не было. Казалось бы, следом должно было выйти и то сочинение, к которому они прилагаются. Но оно так и осталось единственным приложением к так и не вышедшему при жизни сочинению.

23 мая 1815 Шеллинг пишет Котте, что он, конечно, и рад бы выпустить из рук теперь уже это любимое детище, но ему очень не нравится мысль о том, что плод многолетних размышлений и большого труда будет предан на суд публики в тот момент, когда публика совершенно не интересуется философией, а умы всех мыслящих людей заняты актуальной политической повесткой. В это время начинаются достаточно бурные события в Европе — наполеоновские «сто дней», и Шеллинг ссылается на то, что это не очень хорошее время для того, чтобы обнародовать текст. Так или иначе, в 1815 году завершается эта вторая фаза (от попыток напечатать первую часть целиком в 1813 году до выхода «Самофракийских божеств). С 1816 года Шеллинг продолжает работать над первой частью, но работа эта приобретает существенно другой характер. Как позволяет судить сообщение Манфреда Шретера о том, что хранилось в шеллинговском архиве до войны, с этого времени Шеллинг не просто работал с рукописным материалом и делал рукописные пометки на гранках, но, как выражается Ланфранкони, работал над этим текстом «не только с помощью пера, но также с помощью ножниц и клея». То есть у него был наработан большой материал, и перед ним возникла проблема, как его скомпоновать, в каком порядке его расположить, какие логические связки более убедительно выглядят, причем это не внешняя, а внутренняя имплицитная проблема того способа мышления, который он там реализует.

Мы не знаем, «приращался» ли текст в объеме во второй половине 1810-х годов, но однозначно знаем, что он приобрел характер подвижного целого, в котором по-разному комбинировались одни и те же компоненты.

Это — третья фаза вялотекущей работы над «мировыми эпохами». Как говорит Ланфранкони, после 1816 он уже не работал над «Мировыми эпохами», а работал с материалом «Мировых эпох», пытался встроить его в какие-то новые проекты.

Решающее значение в этом процессе имел его переезд в Эрланген в 1820 году и первый лекционный курс, который он там прочитал под названием «Initia Philosophiae Universae» (материал этого курса в скором времени будет впервые опубликован в академическом собрании сочинений) . В этом тексте значительная часть материала «Мировых эпох» встроена в совсем другую концептуальную рамку, но часть строительных блоков взяты из различных набросков к «Мировым эпохам»: там есть прямые реминисценции, буквально взятые страницами фрагменты текста, но они помещены в немного другой контекст, другую концептуальную рамку. Здесь очень сильно смещается и систематическое место «Мировых эпох».

Если раньше Шеллинг предполагал, что «Мировые эпохи» будут спекулятивным ядром, а к ним будут даны исторические приложения, которые каким-то образом будут иллюстрировать, что спекулятивная конструкция космической истории действительно чему-то соответствует, где-то документирована. В начале 1820-х гг. он начинает активно работать над созданием философии мифологии, а в 1823 году впервые читает курс по философии мифологии. В основе этого курса текст, который он тоже отправил в печать в 1824 году, но когда печать была практически закончена, он вдруг остановил печать, отозвал тексты и решил повременить с публикацией. Из переписки с Коттой в это время явственно видно, что теперь он полагает, что сначала нужно дать сначала мифологическое введение, а потом уже представить в «Мировых эпохах» спекулятивную метафизику как результат конструкции мифологического процесса. Шеллинг не оставил этот замысел и после того, как в 1826 году университет из Ландсхута переезжает в Мюнхен (его приглашают в Мюнхен в 1827 году). Тогда Шеллинг уже начал работать над новым большим проектом философии мифологии и философии откровения. Здесь он формулирует важнейшие новации, определяющие его позднюю философию: различие положительной и отрицательной философии и ряд других идей. В 1827-1828 гг. он читает один из первых мюнхенских курсов под названием «Система мировых эпох» (System der Weltalter). Этот текст, известный в русском переводе, сделанном Евгением Борисовым (он вышел в издательстве «Водолей»), представляет собой результат переработки позднейшего материала в контексте существенно переосмысленных философских задач.

В лекционной деятельности Шеллинга слово «Weltalter» в последний раз фигурирует в 1833 году, когда он снова в Мюнхене читает курс «Система мировых эпох» (от него также сохранилась слушательская запись), но теперь он фигурирует как вторая часть позитивной философии. После этого название «Мировые эпохи» публично не звучало с кафедры из шеллинговских уст. Мне известно чуть-чуть более позднее свидетельство 1835 г., о котором не знают в Европе. Это свидетельство Михаила Петровича Погодина, который посещал Шеллинга и беседовал с ним: в беседе Шеллинг сообщает ему, что готовит большой корпус, в который входит трехчастное сочинение под названием «Мировые эпохи». Судя по всему, в 1835 году это еще как-то имелось в виду. Точнее сказать трудно, поскольку это устное свидетельство, но в любом случае этот замысел вскоре отступил на второй план перед замыслом создания двуединой отрицательной и положительной философии, перед проектом философии откровения, который должен быть отдать приоритет экзегетическим задачам перед спекулятивно-философскими.

[Илья Гурьянов:] Петр, Вы не могли бы несколько слов сказать о полемическом контексте работы Шеллинга, поскольку пока представляется, что изменения происходили вдруг? О реакции на гегелевское наследие в 1812 году, на конкретные историко-филологические исследования, которые были важны для первой части «Мировых эпох».

[Петр Резвых:] Конечно, то, что Шеллинг заново начинает переосмысливать этот проект, связано с тем, что в начале 1810-х гг он пристально и ревниво следит за тем, что происходит в философии.

Помимо контроверзы с Якоби и наполеоновских «ста дней» есть еще одно очень важное событие-вызов: в 1812 году выходит первый том гегелевской «Науки логики».

Известно, что Шеллинг специально выписал эту книгу, она значится в его дневнике в списке книг, которые нужно заказать. Разумеется, он не мог пройти мимо такого амбициозного текста, тем более, что после выхода в 1807 г. гегелевской «Феноменологии духа» прямого общения между ними уже не было, так что не только о соратничестве или союзничестве, но даже просто о доброжелательных человеческих отношениях речь уже идти не могла. С тем большим вниманием и тем более ревниво Шеллинг следил за тем, как Гегель развертывает свою собственную философскую программу. Это как раз время, когда Гегель один за другим выпускает «Науку логики» (в 1816 году выходит третий том). В «Мировых эпохах» и прямо, и косвенно содержатся, как важнейший субтекст, референции и к «Феноменологии духа», и к «Науке логики». Имя Гегеля нигде не называется, но есть и прямые выпады против него, и стремление вступить в соперничество с ним. Другая важная линия — активное и интенсивное развитие гуманитарных дисциплин во второй половине 1810-х — начале 1820х гг, что, конечно, очень важно для «Мировых эпох». Стремительное развитие востоковедения, сравнительного языкознания, которые потребовали очень серьезного пересмотра попыток посадить спекулятивную конструкцию на конкретные исторические свидетельства . В частности, я уже как-то говорил, что тот факт, что Шеллинг отозвал «Философию мифологии» в 1824 году, скорее всего был связан с публикацией исследований Шампольона, поскольку это совершенно изменило представление о роли Египта, о том, как соотносились древнеегипетская и семитская культуры. Появилось очень много появилось новых данных, и Шеллинг вынужден был какие-то вещи просто пересматривать. Для «Мировых эпох» в отдельности это имеет не столь фатальное значение, но ясно, что это имело значение для двуединого замысла, объединяющего спекулятивное повествование и идущие отдельно от него в приложениях иллюстрации на историческом материале. Всего этого, конечно, не знали современники, кроме, разве что, отдельных лиц, приближенных к философу. Известно было только одно: периодически появлялись объявления на ярмарках, и за ними ничего не следовало.

История посмертной публикации текстов «Мировых эпох» тоже довольно интересная.

После того, как Шеллинг умер, когда выпустили его собрание сочинений, сначала был опубликован текст, выбранный его сыном Фрицем как (по его мнению) наилучший — текст 1815 года, как наиболее связный, пространный и полный. Мы не знаем, лежал ли в его основе манускрипт или какие-то гранки, содержавшие собственноручную правку, а может быть, это даже был тот самый вариант, скомпонованный «с ножницами и клеем» . Текст не вызвал особого интереса и воспринимался современниками как архаичный, не в последнюю очередь потому, что там большую роль играет апроприация языка немецкой мистики (которая уже о себе дает знать в «Трактате о свободе»), его увлечение Бёме под влиянием Баадера, интерес к другим мистическим авторам (непонятно насколько Шеллинг знал Экхарта, но Силезиус играет в этих текстах довольно большую роль и неоднократно цитируется). До начала XX века текст не привлекал к себе особого внимания и рассматривался скорее как некоторый промежуточный между «Философией мифологии» и «Философией откровения» — и по монументальности, и по методической разносторонности они, конечно, были гораздо более привлекательными, да и объем был другой — четыре тома солидных текстов. А опубликованная в восьмом томе собрания сочинений версия «Мировых эпох» 1815 года рассматривалась как имеющая скорее исторический интерес, но никоим образом не как некое смысловое средоточие шеллинговского творчества.

Ситуация изменилась в конце 1920-х-начале 1930х гг., когда активно стали заниматься шеллинговским наследием. Одним из первых открытий, которые поразили исследователей, было как раз обнаружение материалов, отражавших его работу над «Мировыми эпохами» за пределами текста 1815 г. На них обратили внимание два энтузиаста, Хорст Фурманс и Манфред Шрётер, пионеры архивных изысканий вокруг Шеллинга в 1930 — 1940-е гг. Шрётер в начале 1940-х гг воодушевился идеей обработать, переработать и издать эти тексты, но с этим очень сложно было работать. Все знают, что шеллинговский архив был разделен на две части — одна половина хранилась в Мюнхене, другая в Берлине. Сначала они хранились в семье, затем из семьи были переданы потомками в государственные архивы — одна еще в XIX в. в Мюнхенский университет (поскольку один из потомков, зять Шеллинга Густав Плитт работал в Мюнхенском университете), а другая, уже в ХХ веке, в Берлинскую академию наук. Долгое время ими никто не интересовался. Только в середине 1930-х гг. их стали активно изучать, и оказалось, что там полно всего лежит. Частично это были тексты берлинского периода, а частично как раз тексты периода молчания. Первым, что Шретер там нашел, были как раз печатные гранки версий «Мировых эпох»1811 и 1813 гг. Помимо всего прочего, это был наиболее легкий материал для обработки, поскольку рукописный текст Шеллинга очень труден. У Шеллинга очень тяжелый почерк, и прочитать его манускрипты было сложно; Фриц потому и взялся за издание, что, помимо всего прочего, хорошо знал руку отца Соответственно, Шретер взялся издать эти гранки и начал над ними работать, привлек к этому предприятию всяких авторитетных людей, в частности, Хайдеггера ( при каких обстоятельствах, точно неизвестно). Интерес к «Мировых эпохам» был и культурно-политический. Сам Шрётер — довольно своеобразный персонаж. Он был близок к кругу Шпенглера, в конце 1920-х-начале 1930-х гг переоткрыл для немецкой гуманитаристики немецкий романтизм, выдвинув на первый план не «дневной», а «ночной» романтизм — не романтизм йенских романтиков, а прежде всего романтизм гейдельбергской школы (Йозеф фон Гёррес, Фридрих Крейцер), дионисийский, хтонический романтизм с его интересом к традиционной мифологии — не к созданию новой мифологии, а к освоению архаических, главным образом хтонических мифологических субстратов. Вместе с Альфредом Боймлером они издали в конце 1920-х гг книгу, которая называлась Mythus von Orient und Occident («Миф о Востоке и Западе»). В принципе это была антология из сочинений Иоганна Якоба Бахофена. Эта тема возникла отчасти под влиянием Людвига Клагеса и мюнхенского кружка космистов. Интерес к Бахофену породил запрос на прослеживание некой генеалогии, которая не только ведет к Ницше не только от Бахофена, но и от более ранней традиции. Антология Бахофена, составленная Боймлером и Шрётером, предварялась огромным предисловием Боймлера, где строилась генеалогия другого понимания древности от Кристиана Готлоба Хайне, Гёрреса, Крейцера, позднего Клейста, через Ницше к Бахофену. Шеллингу там отводилось большое место, отсюда интерес к историко-филологическим штудиям Шеллинга и к их генезису. Шрётер стал заниматься этим материалом в начале 1940-х гг. В 1943 году произошло трагическое событие для всех шеллинговедов: мюнхенский архив в результате бомбежки целиком погиб. Только гранки, над которыми работал Шрётер, чудом сохранились, потому что он договорился с архивариусом и в нарушение инструкций унес их домой, чтобы работать над ними и готовить их к изданию (ведь сидеть и печатать на машинке в архиве было невозможно). Так в 1946 году они были изданы. Эта книга сама является своеобразным памятником эпохи. В ней вы, например, видите напечатанным на на фронтисписе: «Published in 1946 under military government information control». Это подтверждение того, что книга прошла цензуру американской окупационной администрации. Книгу предваряет соответствующее предисловие, которое начинается с сообщения о гибели архива. Тексты, опубликованные Шрётером, конечно, произвели сенсацию в истории шеллинговедения. Оказалось, что «Мировые эпохи» — это не один текст, а много текстов. Когда их стали сравнивать друг с другом, оказалось, что перед нами много версий в разном порядке, в разной логике. Аналогичная ситуация, кстати, возникла в связи с переоткрытием массива рукописей Гёльдерлина, где нет преимущественной авторской версии, а интерес заключается именно в своеобразном текучем характере текстов.

Это издание оказало очень сильное влияние на самых разных авторов. В частности, Хабермас в 1955 году написал габилитационную диссертацию, посвященную позднему Шеллингу, и там «Мировым эпохам» уделено довольно большое внимание.

Кроме того, под влиянием этих текстов и под влиянием работ Хорста Фурманса стала активно обсуждаться проблема религиозно-философского содержания среднего шеллинговского периода. В 1955 году появились две большие работы о позднем Шеллинге. Одна — работа Фурманса «Schelling's Philosophie der Weltalter» (Шеллинговская философия мировых эпох»). Фурманс считал, что мировые эпохи это как раз средоточие, колыбель, место рождения и зародыш всего того, что потом делал Шеллинг. Другая, альтернативная интерпретация, была предложена Вальтером Шульцем в книге Die Vollendung des deutschen Iealismus in der Sp'tphilosophien Schellings (Завершение немецкого идеализма в поздней философии Шеллинга), где Шеллинг интерпретировался как провозвестник постклассической филсоофии, как один из предшественников Кьеркегора, Ницше, Маркса, и там, соответственно, были расставлены другие совершенно акценты. Кроме того, уже тогда стали понятны явные параллели «Мировых эпох» с «Бытием и временем». В середине 1950х гг. вышла книжка Вольфганга Виланда «Schellling's Lehre von der Zeit» («Шеллинговское учение о времени»), где он отчетливо совершенно интерпретирует шеллинговскую концепцию времени, предложенную в «Мировых эпохах», как предвосхищение того, что было сделано Хайдеггером.

Новый этап наступил в 1980-е годы, после того как была создана комиссия по изданию сочинений Шеллинга: тогда стали систематически изучать берлинский архив. Кстати, еще в 1968 году была опубликована слушательская запись Эрлангенского курса 1820-1821 гг. Из нее уже стало понятно, что мотивы, которые фигурировали в «Мировых эпохах», продолжали использоваться Шеллингом и в 1820-е гг. Фурманс издал эту запись (Initia philosophiae universaе), она подкрепляла его интерпретацию. Следующий виток работы по исследованию «Мировых эпох» связан с публикациями из берлинского архива в 1990-е и 2000-е гг. Во-первых, были опубликованы дневники. Из дневникового материала стало более ясно, как происходила работа, стало возможно многое реконструировать. Довольно сильно расширился и эпистолярный материал: тот же Фурманс в 1965 году издал переписку с издателем Коттой, которая отражает все перипетии, о которых я рассказывал (разные фазы работы, неисполненные обещания, перерывы и т. д.). Последний важный вброс был в начале 2000х гг.: в 2002 году, если я правильно помню, вышло два объемистых зелененьких тома в Шеллингиане, они называются «Die Weltalter-Fragmente». Когда стали изучать берлинский архив, выяснилось, что там хранится довольно большой массив текстов разной степени законченности , которые даже относительно датировать довольно трудно. Иногда это наброски на одну-две страницы, иногда достаточно связные тексты на много страниц, но они все и с точки зрения терминологии, и с точки зрения метафорики совершенно отчетливо примыкают к комплексу текстов, которые были опубликованы Шрётером. Поэтому в лице «Мировых эпох» мы имеем дело с вот таким сложным образованием. Это не законченный трактат, не совокупность черновиков, а вот такое загадочное целое, над которым давно люди голову ломают.

Отчасти это именно источниковедческая проблема: значительная часть текстов нормально не издана, даже первичная работа в принципе толком с ними не проделана, нет даже просто конкорданса разных версий. Насколько я понимаю, сотрудники академического издания Шеллинга с ужасом думают о том, что когда-то это придется делать, потому что технически это невероятно тяжело.

Цифровые формы репрезентации дают для этого новые возможности, но всегда есть консервативное противодействие внедрению цифры, так что с этим пока много проблем. Я говорю все это для того, чтобы мы понимали, с чем будем иметь дело. Учитывая все описанные сложности, надо на каких-то вещах остановиться. Здесь есть вполне понятные ограничивающие обстоятельства. Мне бы хотелось, чтобы мы познакомились с этими текстами, но недостаточно просто посмотреть один текст, потому что тогда не будет ощущаться тот нерв, который там бьется в средоточии этого сложного комплекса текстов. С другой стороны, мы не можем параллельно читать три текста одновременно, не очень понятно, как это технически возможно делать. Кроме того, есть еще одно соображение: мы можем опираться на черновой перевод, который у нас есть, мне бы не хотелось, чтобы он совсем вольно гулял, поскольку пока это промежуточный продукт, но мы могли бы с ним работать. У нас есть перевод версии 1811 года и версии 1815 года. Мы можем сначала взять какую-то из них за основную и затем посмотрим, как мы с ними будем работать. Первое, что мы могли бы посмотреть — введение, которое написано три раза к трем разным версиям, 1811,1813 и 1815 годов. В них очень мало отклонений, поскольку они переводились последовательно, я их специально не сверял, и можно будет какой-то текст взять как основной, а какой-то — как побочный.

Эти тексты тем интереснее читать, чем мы имеем много разных контекстуальных перспектив. Они соединяют в себе спекулятивно-диалектический стиль с визионерским нарративом; это текст одновременно и экспрессивный, и с довольно сложной и довольно внимательно продуманной аргументативной структурой.

Элементами ее выступают не только абстрактные понятия, но и образные фигуры; он аккумулирует в себе много разных традиций: и язык позднеантичной философии явно там играет какую-то роль, и, как я уже говорил, язык немецкой мистики там в контексте очень важен, и, разумеется, вся проблематика и весь инструментарий послекантовской трансцендентальной философии там тоже активно в работе. Поскольку это попытка создать такой язык, который можно было бы читать и так, и так, и так… своего рода поливалентный язык, то и читать его, и конфронтировать с переводческими проблемами, и с проблемами интерпретации интереснее, когда есть люди с разной исследовательской перспективой. Есть вещи, которые там сразу узнаются навскидку (например, конкретные реминисценции), а есть вещи, про которые я могу не знать, а кто-то другой знает. Например, в «Мировых эпохах» есть цитаты из каких-то восточных авторов, и мне ни один востоковед пока не сказал, откуда они. Чем больше разных читателей, тем интереснее.

Ссылки