научно-популярный обзор Людмилы Жуковой — краткое введение в истории дохалкидонских церквей Востока. Текст.

О таггурте, восточносирийской духовной практике VII-VIII веков (23.01.2020). Видео.

о российской арамеистике, специфике работы с манускриптами и той красоте и радости, которые открываются в работе с древними текстами сирийских мистиков. Видео.

видеокурс Максима Калинина, записанный для канала фонда «Теоэстетика» (4 занятия по 1–2 часа). Видео.

первый сезон в открытом доступе, второй сезон — по подписке. Аудио.

Изначально это было громадное произведение, включавшее в себя около 2700 изречений («глав») и два трактата. Полный его текст утрачен, от него сохранилось менее 800 глав, разбросанных по разным рукописям. В подкасте ARZAMAS Максим Калинин рассказал о том, как с коллегой Александром Преображенским нашел новые фрагменты этого произведения. Они опубликованы здесь. Это и рассказы Иосифа Хаззайи о своем опыте (за который он и получил прозвище, означающее «Видящий»), и его слова, посвященные «сокровищу» в сердце человека, и рассуждение о рае и аде, и интерпретация необычных библейских текстов.

Разные источники говорят то о четырех, то о пяти, то о семи собраниях текстов самого известного из сирийских мистиков. Широкой известностью пользуется только первый том (он доступен на русском как «Слова подвижнические», но это перевод греческой версии, а прямого полного перевода с сирийского пока нет).
Недавно был опубликован третий том Исаака Сирина — Максим Глебович только что закончил его переводить и работает над комментарием к нему. Но уже сейчас доступен на русском языке (в переводе Г. М. Кесселя) текст из этого тома, заставивший М.Г. Калинина в свое время влюбиться в сирийскую мистическую традицию. Это один из гимнов предвечной божественной любви, написанных мар Исхаком. Он начинается утверждением, которое автор проносит через все свои сочинения: «Хотя и было, когда не было творенья, но никогда не было, чтобы Бог не имел бы Своей любви к нему».

Автор возрождает здесь библейское представление о святости. В нашем восприятии святость — это результат большого проделанного пути. А для еврейских и раннехристианских общин святость — это изначально данный статус, который обязывает к определенному образу жизни. Святость для них — результат того, что человек отделил себя для Бога, причем речь идет не об отказе от мирской жизни, а о переосмыслении ее задач. Человек может быть совсем не идеальным, но новый статус возлагает на него ответственность. Мысля в этих категориях, Исаак Сирин говорит об ʿuhdānā — постоянной памяти о Боге, которая делает человека Его храмом. Исаак Сирин говорит о том, как на этот храм нисходит шхина (шхиной раввины называли божественную явленность) — тут сирийские мистики обнаруживают свою более тесную, чем в греческом и римском христианстве, связь с еврейской традицией.

Симеон (Шемон) — человек, который был и мистиком, и врачом (хотя у нас нет сведений о том, где конкретно он учился). Характерны названия двух его главных произведений: «Книга благодати» и «Книга врачевания». В первом из них он рассуждает о двух школах, в которых проходят обучение все люди: школе познания добра и зла (это образ жизни, при котором люди оценивают друг друга, чувствуют свое превосходство или ущербность) и «школе благодати» (слово ṭaybūṯā означает «благость» и «подарок»), в которой «дети бегают за свободой» и учатся на всех смотреть равно.

Друг мистика, не известный нам по имени, описал Иосифу свои видения и состояния, прося прокомментировать их и указать, нет ли среди них фантазий и галлюцинаций. Ответ Иосифа Хаззайи — интересное свидетельство визуального опыта мистиков и того, как они учились ориентироваться на разных ступенях созерцания.